Он ушел
Вот оно как бывает в жизни. Давно собирался написать исторический очерк о том, как великий британский гольф к середине двадцатого века пришел в упадок, и как потом он снова стал великим, уже называясь европейским, и какую роль сыграл в этой истории удивительный испанец по фамилии Баллестерос. Подбирал для этой статьи материалы и делал наброски. Вот они и пригодились теперь, эти наброски. Для некролога.
На похоронах великого художника рассматривают картины. На похоронах великого писателя читают книги. Когда провожают великого гольфиста, вспоминают его удары.
Баллестерос, при всей его славе, был далеко не самым популярным игроком в истории мирового гольфа. Arnie’sArmy– неофициальный клуб верных поклонников Арнолда Палмера – до сих пор насчитывает тысячи и тысячи членов. А вот «армии Севе» так и не возникло.
Более того: по большому счету (а по какому же еще счету судить гольфиста, награжденного таким потрясающим талантом?) он даже не был по-настоящему успешен. Испанец всего пять раз выигрывал мейджоры: трижды BritishOpen и дважды – Masters. К Никласу, Тайгеру, тому же Палмеру он по этому показателю и близко не подошел.
Но вот в том, что касается удивительных, незабываемых ударов, притом сделанных в больших турнирах, на глазах у изумленной толпы – вот в этой категории испанцу в истории гольфа действительно не было и нет равных.
Для того, чтобы стать пусть неофициальным, но вполне общепризнанным чемпионом всех времен по «суперсейвам», недостаточно уметь спасаться из безнадежных ситуаций. Для этого еще надо, как подсказывает логика, регулярно себя в такие безнадежные ситуации загонять. Собственно, этим и определяется уникальность Баллестероса – тем, как легко и естественно у него после провального удара получался удар великий.
19-летний испанец впервые произвел фурор еще в 1976 году, поделив второе место в BritishOpen. Но настоящая, всемирная слава к нему пришла три года спустя, когда на том же турнире он не просто стал победителем, а еще и совершил первый из своих незабываемых ударов.
RoyalLytham& St. Anne’s– прославленный клуб с превосходным полем, классическим «линксом». Для Открытого первенства Британии он подходит практически идеально – за исключением одной детали.
Знаменитые клубы строились в те времена, когда на турниры еще не съезжались десятки тысяч зрителей. Поэтому когда в этот старый клуб в 1979 году пришел старейший в мире турнир, организаторам пришлось приспосабливаться. В частности, сбоку от 16-ой лунки была устроена временная парковка для автотранспорта. Далеко сбоку, метрах в 70-ти. Предполагалось, что она игре помешать не сможет.
Вот ровно на эту самую парковку Севериано Баллестерос в последнем раунде чемпионата и отправил свой мяч умелым драйвом под болезненные стоны окружающей публики. Мяч попрыгал, покатился и замер под колесами чьей-то машины.
Что должен сделать 22-летний, ничего еще толком не выигравший в жизни игрок, только что сделавший в последнем раунде турнира «Большого шлема» чудовищный слайс на глазах у толпы зрителей? Особенно если рядом с ним стоит не кто-нибудь, а сам великий Джек Никлас, победы которого в турнире все вокруг как раз и ожидают с большим нетерпением?
Видимо, он должен посчитать мяч улетевшим за пределы поля, ввести в игру новый мяч и сделать второй удар. Точнее, третий – с учетом штрафа. И в любом случае он должен сильно смутиться и быстро проиграть этот турнир, не отнимая более у великого соперника его драгоценного времени.
Что сделал Севериано Баллестерос? Этот юнец как будто даже и не огорчился. Ударил – и пошел себе спокойно куда-то в заросли, вслед за улетевшим мячом. И там обнаружил, что удар как раз получился неплохой. Вот если бы он промазал мимо фервея на 20, 30, 40 метров, то это была бы катастрофа – там везде рос густой вереск. А 70 – в самый раз. Лежит себе рядом с автомобилем – типичное препятствие, вынос мяча без штрафа.
Пока судья объяснял, где можно вбросить мяч, вокруг лунки собрались практически все зрители, какие только были на поле. Под взглядами всей этой толпы молодой испанец сделал великолепный удар, попал на грин и в итоге стал победителем BritishOpen. Обыграв, напомню, Джека Никласа.
Вот из таких ситуаций, где собираются в один пучок страсть, везучесть, уверенность в себе и невероятный талант, и состоит вся биография Севе. Вспомнить здесь их все невозможно – статья превратится в книгу. Вот всего несколько.
1983 год, WorldMatchPlay. Соперник испанца – Арнолд Палмер, и перед последней лункой (пар-5) он ведет один удар. Мудрый американец играет эту лунку расчетливо: три аккуратных удара – и мяч лежит на грине рядом с флажком, практически с гарантированным берди. Баллестерос же своим первым ударом посылает мяч в раф, вторым кладет его в еще более густой раф, да еще и перед громадным бункером, почти упирающимся в грин. До флажка – метров пятьдесят. Любому понятно, что выход здесь один: брать ведж и постараться «навесить» мяч поближе к лунке – а потом про себя молиться, чтобы Палмер не забил короткий патт. Именно этого ожидают и публика, и соперник.
Что делает Севе? Он берет в руки восьмерку – восьмерку! – и каким-то непонятным образом из густого рафа делает ею мягкий, идеальный чип. Мяч впритык, что называется, «на тоненького», с запасом не больше пяти сантиметров, перелетает через бункер, ударяется о землю… выкатывается на грин… начинает катиться… катится, катится, потихоньку заворачивая влево по склону… и падает в лунку! Игл – назначается переигровка, и победителем из нее выходит испанец.
1993 год, EuropeanMasters. Борьба с Бэрри Лэйном идет удар в удар, на последней лунке обязательно нужно делать берди. Естественно, после драйва испанца мяч улетает в какое-то ранее неизвестное человечеству место на поле, где между ним и грином оказывается каменная стена под три метра высотой. Мяч от этой высокой стены отделяют всего полтора метра, за ней еще растут – для полного удовольствия – деревья с нависающей сверху густой листвой. А расстояние до лунки, на всякий случай – около 120 метров. Кэдди справедливо указывает, что тут и думать нечего, потому что единственный выход – это бить вбок-назад и постараться хотя бы попасть на фервей. Иначе говоря, надо смириться с тем, что ничего лучше пара на этой лунке уже никак не сделать.
Севе кричит на кедди, требует сэнд-ведж, максимально разворачивает наружу головку (напомню, что лоб-веджи еще не изобретены!) и делает практически вертикальный удар. Мяч пролетает точно в узкую щель между стеной и кронами деревьев, взмывает в небо, словно снаряд из гаубицы, и обрушивается на землю у самого края грина. Из этого положения Баллестерос затем делает точный чип в лунку. Раз решил непременно сделать берди – значит, будет берди.
И, наконец, шедевр из шедевров: 1983 год, Кубок Райдера, матч против Фаззи Золлера. Чтобы понять всю уникальность этого удара, не помешает маленькая предыстория. В том матче Тони Джеклин, капитан сборной Европы, в последний, решающий день доверяет Севе роль «забойщика» - ставит его в первую пару. Соответственно, от результата этого матча зависит настрой всей команды.
После 13-ой лунки испанец идет «+3», и сборная США уже практически смирилась с потерей очка, а европейцы заранее радуются. Но из следующих четырех лунок испанец проигрывает три, и на 18-ую (пар-5) игроки выходят уже с равным счетом.
Естественно, Фаззи делает три отличных, спокойных удара и оказывается на грине. Естественно, Севе, как водится, попадает драйвом в заросли чудовищного рафа, из которого затем еле-еле выбирается вторым ударом. И теперь его мяч лежит в довольно глубоком бункере, из которого, как всякому очевидно, его можно выбить только вбок. До лунки 225 метров. К грину справа и сзади вплотную подступает вода.
Хорошо представили себе картину? Отлично. Теперь попробуйте угадать, какую клюшку Севериано Баллестерос сейчас достанет из бэга.
На поле часто возникает тишина – непосредственно перед ударом, чтобы сразу после него быть разорванной криками и аплодисментами. Но в тот раз тишина воцарилась гораздо раньше – в ту секунду, когда зрители увидели, какую именно клюшку протягивает игроку его кэдди. Это был третий вуд.
В течение следующей минуты вокруг не было слышно ни вздоха.В этой невероятной тишине Баллестерос принял стойку, целясь явно левее грина, и ударил. Головка клюшки идеально точно попала по мячу, чисто «сняв» его с песка. Мяч рассек воздух, пролетев в паре миллиметров над краем бункера, вылетел на простор, начал по широкой дуге круто заворачивать вправо, ударился о землю, прокатился и замер, остановившись перед самом краем грина.
И после этого тишину нарушил… нет, не крик, не гул и не стон, а чей-то совершенно отчетливый одинокий истерический смех. Такой смех, какой бывает у человека, только что перенесшего нервное потрясение, столкнувшегося с явлением из другого мира, каким-нибудь домовым или лешим. И лишь затем взревела остальная толпа.
Тот матч Баллестерос не проиграл, но и не выиграл – свел вничью, разделив очко с Золлером. Аа сборная Европы матч за Кубок Райдера тогда проиграла американцам. Проиграла ровно одно очко. Это обидное проигранное очко испанец припомнит соперникам два года спустя, когда в английском Белфри европейцы в клочья разорвут вечных фаворитов Кубка.
И еще он точно будет помнить то поражение позже, в 1997 году, когда матч впервые пройдет не в Британии, а на континенте, в его родной Испании, на поле клуба Вальдеррама, которое именно Севе и перестраивал, мечтая превратить его в «испанскую Огасту».
К этому моменту Баллестерос уже не в состоянии был играть за Европу – в команде он выполнял функции капитана. И против сумасшедшей силы сборной США (Фред Каплз, Дэвис Лав, Тайгер Вудз, Фил Микелсон, Ли Дженсен, Джим Фьюрик и т.д.) умудрился со своими куда более скромными ребятами выстоять и одержать победу. С перевесом в одно очко.
Кстати, про его капитанство почему-то в дни похорон совсем не писали. И напрасно – это ведь тоже был результат из серии «так не бывает», это тоже типично гольфовый шедевр Баллестероса, пусть и сотворенный без клюшки в руках.
Игрок, который когда-то первым вернул европейскому гольфу былую славу, первым из своего поколения и сошел с арены. Фалдо, Лангер, Вуснам, Лайл продолжали играть и выигрывать, а Севе все чаще посещал врачей.
Болели суставы, кости, мышцы. А потом случилась страшная опухоль, с которой великий игрок страстно боролся, но битву эту проиграл. Кто знает: будь у него еще один шанс… Но на этот раз – впервые в жизни – судьба не дала ему второго шанса. И в 54 года великий бунтарь европейского гольфа ушел. Ушел навсегда.
Алексей Николов